«Образ врага» в газете «Красное знамя» периода Сталинградской битвы

Любой народ, если он хочет оставаться народом, нуждается в осмыслении и осознании самого себя. Под народом мы подразумеваем людей, проживающих на территории государства, его граждан. Зачастую ярче всего характеристики одного предмета видны при его противопоставлении с другим предметом, если они сопоставимы. Также и в случае с осознанием себя народом: для того чтобы сформировался портрет условных «своих», необходимы условные «чужие». Ведь собственные экономические, социальные, политические, культурные и иные характеристики видны гораздо лучше в сравнении с другими. При этом подобное осознание грешит категоричностью: мы являемся варварами, потому что другие цивилизованные, либо же мы являемся цивилизованными, потому что другие варвары.

Необходимость осознания нужна в мирной жизни, но еще более остро она необходима во время кризисов и военных конфликтов, ведь от ее успешности будет зависеть само существование государства и жизнь народов. Сможет ли государство объяснить народу, кто мы такие и почему народ должен защищать государство? Сможет ли сам народ осознать, против кого и за что сражается? Ответ на эти и другие вопросы заключается в том числе в работе пропаганды. И сегодня я расскажу о том, какие образы, термины, эпитеты и другие средства выразительности использовались для создания образа врага и поддержания собственной идентичности народа советскими журналистами в период Сталинградской битвы на примере официального печатного органа Томского горкома ВКП(б) и городского Совета трудящихся газеты «Красное знамя».

Одна из первоочередных задач любой пропаганды во время войны заключается в том, чтобы максимально расчеловечить солдат противоположной стороны, в случае с гитлеровцами, учитывая их зверства, для этого не приходилось прикладывать каких-либо усилий. Пропаганда должна доносить мысль о том, что мы убиваем не людей, а некую абстракцию, абсолютное зло.

Абсолютное зло формировалось употреблением следующих наименований: противник, враг, оккупанты, гитлеровцы, разбойники, поработители и другие. Зачастую наименования сопровождались эпитетами: ненавистный, подлый, кровавый, вероломно вторгшиеся и другие.

В публикациях нередко встречаются заметки, описывающиеся зверства немцев на оккупированных территориях. В этих и других публикациях мы можем видеть прямое формирование еще одной мотивации для усердного труда и смелого боя – «Отомсти, товарищ!» гласят заголовки и призывы текстов.

В соответствии с идеологическими установками советского государства для подчеркивания отличий часто употребляются и следующие характеристики врага: немецко-фашистские войска, немецкие бароны, гитлеровские империалисты, кровавые поработители народов Европы. Наиболее интенсивно идеологемы начинают употребляться в преддверии важных политических дат в истории советского государства для того, чтобы еще раз подчеркнуть классовые различия. Как вы можете слышать, использовалась в том числе и национальная принадлежность врага.

О классовых противоречиях с попутчиками, союзниками советского государства пришлось временно забыть в соответствии с политическим моментом. И даже использовать их заявления и действия на пользу советскому государству и общему делу борьбы с фашизмом. Так, регулярной являлась рубрика «телеграммы из-за границы», повествующая о борьбе союзников против стран Оси. «Иностранная печать о героической обороне Севастополя, «Успехи югославских партизан», «заявление Рузвельта об ответственности гитлеровцев за их злодеяния», лишь некоторые заголовки статей и заметок, которые поднимали боевой дух и авторитетность советских заявлений.
Отдельно считаю важным подчеркнуть необходимость экономической, политической и информационной централизации в период войны. Так, в «Красном знамени» регулярно встречались перепечатки статей из центральной «Правды», регулярно велись рубрики «От советского информ-бюро», «На фронтах Отечественной войны» и другие. Регулярно публиковались информационные сообщения о решениях правительства, причем не только в контексте войны и речи Верховного главнокомандующего И.В. Сталина.

Официальные сообщения дополнялись более «живыми» рубриками: «письма с фронта» и более свободными очерками отдельных журналистов, например, Ильи Эренбурга «немецкое Рождество». Процитирую отдельные отрывки из него:
«Но немцы больше не верят в немецкое счастье. Они прислушиваются: в ночи им мерещится смутный гул. Это наступает Красная Армия. Это идет история.
Не так ли сулил счастье немцам бесноватый фюрер? Он щедро раздавал билетики тупоголовым фрицам. Главный «продавец счастья», шарлатан с маленькими усиками и с большим честолюбием приуныл. Он больше не торгует счастьем, он торгует могилами.
Еще недавно Германия мечтала о мире, о «немецком мире» — о мире разбойников. Она мечтала растянуться от Волги до Сахары и безмятежно храпеть на чужих горбах. Она мечтала спокойно пожрать всю снедь мира. Это была «немецкая мечта»: мечтала содержанка громилы.
Десять лет Германия прожила с бесноватым. Она сама стала бесноватой. Немцы ее обычно представляли грудастой, дебелой валькирией. Такой она красуется на площадях немецких городов. На самом деле это тощая ведьма, трусливая и злая. Теперь она бьется в истерике. Ей повсюду мерещатся враги».

Советская пропаганда старалась быть понятной всем слоям населения, находить подходы и правильные слова для каждого. Так, например, четверть всей газеты «Красное знамя» вышла на украинском языке к 25-летней годовщине со дня основания УССР. В газетной шапке было помещено следующее четверостишие:
«В нас клятва едина и воля едина,
Единый в нас клич и порив,
Николи, николи не будет Вкраина,
Рабою немецких катив ».(бесов)

Таким образом, можно уверенно сказать, что журналисты пролетарского государства сделали все возможное для военной и трудовой мобилизации советских граждан. Им не приходилось ничего придумывать и врать, ведь мотивация советских граждан была обусловлена, с одной стороны, тем, что все еще были живы многие люди, заставшие старые порядки капиталистической России, когда большая часть недр и производств находилась в частных руках. А, с другой стороны, действия самих фашистов говорили сами за себя, из них не нужно было делать зверей, так как они уже ими являлись.

Депутат Думы Города Томска, 
Вячеслав Третьяков