Матисс в Томске – это бомба! Что Пушкинский музей может дать городу

Сибирский филиал Государственного музея изобразительных искусств (ГМИИ) имени А.С. Пушкина будет продвигать в Томской области актуальную культурную повестку, а работа в Доме офицеров не ограничится экспозиционной деятельностью. Подробнее о направлениях деятельности музея, когда он все-таки откроется, – в интервью директора ГМИИ  им. А.С. Пушкина Елизаветы Лихачевой.

Разговоры об открытии филиала ГМИИ в томском Доме офицеров ведутся с 2020 года. Определенность в сроках возникла в сентябре 2023-го в ходе приезда в регион директора московского музея. По словам Елизаветы Лихачевой, проектно-сметная документация нового культурного центра будет готова в сентябре 2024 года. Но уже сейчас понятно, что "фантастических сумм" не потребуется.

Поводом для визита стал фестиваль искусства и чтения "ТОМ", который ГМИИ организовал совместно с Томским госуниверситетом . Подробнее о своем видении Сибирского филиала музея, книжном фестивале и в целом городской культуре Елизавета Лихачева рассказала на встрече с томскими журналистами.

Искусство как образование

– Расскажите подробнее про впечатления от посещения Дома офицеров?

– Честно говоря, я ждала гораздо худшего. То есть мне рассказывали, что вот "аварийность-аварийность". Нет там никакой аварийности. Там проблемы. Там нужна косметика. Мы хотим сделать культурный центр с экспозиционной составляющей, куда можно привезти вещи. Хотим масштабировать нашу работу с детьми и молодежью. Потому что, объективно говоря, Пушкинский музей – ведущий музей в стране в этом плане, да и в мире, пожалуй, тоже.

Аналогов "Пушкинскому.Youth", КЮИ (Клуб юных искусствоведов) и КЛИ (Клуб любителей искусства) нет. Я не знаю таких примеров. Ребенок в пять лет приходит в изостудию – попадает в КЛИ где-то до 12-14 лет; дальше старшая школа – это уже КЮИ и уже практически предвузовское образование, подготовка к поступлению в университет.

– А куда такие дети дальше могут поступать?

– Да можно никуда не поступать. Умение разбираться в искусстве и искусствоведческое образование – это же не взаимосвязанные вещи. Но умение разбираться в искусстве – очень важный навык.

Потому что владение описанием и анализом памятников, например, – это такой предмет, с которого начинается образование искусствоведческое, это то, что у историков называется источниковедение. Это методология.

Я могу вытащить информацию, ничего не читая, просто из картинки. Мне для этого не нужно получать дополнительные какие-то сведения. Я смотрела план Дома офицеров: вот – лишняя стенка, вот – еще. Потом смотришь оригинал – угадала. На самом деле не угадала, конечно, просто это видно.

Что будет с большим залом?

– Дом офицеров изначально строился как Общественное собрание, там были и спектакли, и концерты. Вот это будет?

– Конечно, будет. Там можно сделать нормальный концертный зал: сцены достаточно, чтобы посадить полный симфонический оркестр – 42 человека. Там есть возможность, то есть главный зал, который почему-то коллеги долгое время рассматривали как экспозиционный, но его делать экспозиционным ни в коем случае нельзя. Это абсурд.

Экспозиция убьет архитектуру: надо затемнять окна, вешать музейный свет. Это сразу зал уничтожит. С точки зрения здравого смысла – безумие. Поэтому я думаю, что его оставим как место для проведения событий.

– Не хотите сделать в Томске аналог декабрьских вечеров ГМИИ?

– Да, это все возможно. Но на самом деле это вопрос второго плана. Вопроса всегда два. Первый вопрос – где? Второй вопрос – кто это будет делать? Это не про деньги вообще. Деньги можно найти на все, что угодно.

Вы поймите, что деньги не дают под проект. Деньги дают люди. Если человек, к которому ты обращаешься за финансированием, видит, что ты делаешь, он тебе даст денег, он даже спрашивать не будет, куда ты их дел. Потому что он видит результат.

Мой опыт фандрайзинга показывает, что люди готовы вложиться, если ты четко объясняешь человеку задачу, что ты хочешь. В чем наша задача? Давайте поставим вопрос не из серии "Что мы будем делать в здании Дома офицеров?", а вопрос – зачем?

У нас есть город. Расположен он довольно далеко от других городов. В нем есть несколько крупных учебных заведений, в том числе ТГУ. Город, в котором стоит задача работать с молодежью, работать с местным населением. Что такое наличие культурного центра? Это повышение качества жизни в городе.

– Это про воспитание?

– Это про потребность и способы ее удовлетворения. Что делает ГЦСИ? Именно ГЦСИ (Государственный центр современного искусства, его томский филиал теперь является Сибирским филиалом ГМИИ – Ред.) – вытаскивает из молодежи и местных художников новый продукт, выражаясь таким маркетинговым языком. Этот опыт надо использовать.

Конечно, мы можем привезти условного Леонардо из Пушкинского музея. Раз привезем, два привезем, три привезем. И что? Через какой-то момент человек скажет: "Ладно, не пойдем".

А если мы построим политику филиала, совместив классическое искусство и новое, если мы еще привязываем это к местному контексту, это перестает быть какой-то "нашлепкой" сверху. Мол, приехала тут Москва, сейчас нас жизни поучит – такого не должно быть.

Зачем нужен филиал?

– Пока идут ремонтные работы, появится ли все-таки выставочная площадка у Сибирского филиала ГМИИ?

– Не вижу смысла. У нас работы (по капремонту Дома офицеров – Ред.) на два года. Для того, чтобы оборудовать даже в арендованном помещении выставочную площадку, нужны значительные вложения – миллионов 15-20. Зачем? Смысл сейчас в это вкладывать, если мы договариваемся, ставим конкретные сроки и дальше идем по плану? Это просто трата ресурсов.

Тем более, что Сибирский филиал прекрасно способен работать на существующих в городе площадках без создания своей. То, чем сейчас должен заняться томский филиал, это разработка выставочной программы для Дома офицеров. Чтобы не вышло так – мы открылись и сели: "Ой, ребята, смотрите, у нас новый ремонт".

– Как вы видите развитие филиалов ГМИИ?

– Давайте разделим план глобальный и неглобальный. Глобально мне бы хотелось, чтобы люди, которые живут в России, ценили и любили свою страну и перестали, наконец, оглядываться на кого-то. Я вас уверяю, что Томск ничуть не хуже, чем любой другой город в стране и не лучше. Это просто один из русских городов, который обладает как минимум тремя достоинствами.

Первое – это архитектура. Он очень цельный с архитектурной точки зрения, по крайней мере, центр. Второе, Томск – город с высоким интеллектуальным уровнем, то есть это не депрессивный город. Это город, в котором очень большая потенция интеллектуального развития – потому что студенты, потому что несколько высших учебных заведений, потому что традиции.

Третий пункт – этот город очень удачно расположен: есть река, есть то, что называют "видовыми характеристиками". Это на самом деле очень важно. Что я могу с этим сделать?

Я вообще, чтобы вы понимали, противник филиалов федеральных музеев в регионах. Я считаю, что это самая идиотская идея, которая могла быть не только музеев, а вообще в учреждениях культуры. Ради бога, кому это надо? Филиал Третьяковской галереи, филиал государственного Эрмитажа – это вообще смешно просто. Это, как теперь говорят, "колониальный дискурс".

Когда создавали филиалы, исходили из того, что "московская крыша" позволит дать больше свободы художникам, местным кураторам на реализацию тех или иных задач. Потому что одно дело, когда ты сражаешься с государством сам по себе. А другое – когда у тебя за спиной есть федеральная структура.

Что мы сейчас можем сделать, на мой взгляд? Пушкинский музей – это музей универсальный. Мы можем заниматься любым отрезком истории искусств – от бизона до барбизона. И мне бы очень хотелось сохранить эту составляющую современного искусства, потому что результаты фестиваля "мУкА" показывают, что здесь потенциал-то огромный.

Книжный фестиваль – отличная идея. Но помочь подтянуть какие-то ресурсы надо было. Ведь Пушкинскому музею проще доставать деньги, чем любому томскому. Соответственно, для меня филиальная сеть – это способ продвижения в регионах актуальной художественной и культурной повестки. Вот, я бы так это сформулировала.

– Вы перечислили наши плюсы. А есть какие-то проблемы, которые вы видите в Томске?

– Мне кажется, что здесь не организована студенческая жизнь. Я первый вопрос, который задала: что делают студенты, когда выходят с пар? Куда они идут?

– Работать идут…

– Извините, сейчас студентов шестая часть (населения Томска), а планируется, что будет еще больше. На всех работы не будет…

Театрам, музеям, филармонии нужно искать способы привлечения внимания, в том числе к классической культуре. Как раз такая площадка, как Центр Пушкинского музея, – один из способов поиска. Попробовал, что-то сработает, что-то не сработает.

Единственное, от чего мы не отступим никогда – это качество продукта. Пушкинский музей не может себе позволить халтуру. Ее не будет. Все остальное – любой кипиш, кроме голодовки.

Матисс приедет?

– Возможно, еще рано говорить, но вдруг прогулки по Томску уже на что-то вдохновили. Вы были на улице Кузнецова, где у нас дом Делекторских? (уроженку Томска Лидию Делекторскую называют "музой" Анри Матисса – Ред.)

– Я придумала проект для Томска. Здесь нужно показать Матисса. Считаю, что это круто. Мы сделаем зал с температурно-влажностным режимом, и можно будет выставить…

А дальше сделать проект про саму Делекторскую, как она общалась с Антоновой (Ирина Антонова – директор Пушкинского музея в 1961-2013 годах), про ее письма. У нас, оказывается, есть переписка в архиве ГМИИ. На четыре месяца (экспозиция), представляете? Это же бомба!

А после этого аккуратно эту тему двигать, развивать, рассматривать. Бесконечно ее обсуждать… как рефлексия на тему Матисса условно. Вот видите, не сходя с этого места, можно придумать миллион проектов, если у тебя есть желание, и ты знаешь, что это нужно людям.